С 1 ноября участвую в марафоне NaNoWriMo
Суть марафона заключается в выработке самодисциплины. Необходимо за месяц написать 50 000 слов (не знаков!). У меня 7 000 знаков — это примерно 900 слов. Недавний отзыв на дораму «Любовь подобна белому нефриту» включает 2 840 слов. Последний отзыв — «Встретить тебя» состоит из 1 443 слов. Это, чтобы были понятны объёмы. Они немалые и требуют усидчивости, концентрации, свободного времени. Одним словом, выхода из зоны комфорта.
В рамках марафона дописываю приключенческое фэнтези «Иллюзия несокрушимости». Показываю ещё один отрывок.
(Начало 6 главы)
Погода испортилась. Ещё по-летнему яркое солнце к полудню затянуло тяжеловесными тучами. Игривый ветер окреп и принялся беспощадно терзать уже желтеющие кроны деревьев. А следом пришёл дождь. Застучал по черепичной крыше, плеснул косыми струями в потемневшие окна.
Дождевая туча зависла прямо над островерхими башенками имения великого наставника, словно зацепившись раздутым брюхом за выступы крыш. Молодая женщина, что качала на руках завёрнутого в шелка ребёнка, испуганно оглянулась на звук. Казалось, ещё чуть-чуть и оконные рамы выдавит потоком воздуха прямо в комнату. Они мелко дрожали под натиском разыгравшегося на улице ливня.
--В небо огненным драконом взмыл огней весёлых рой, — несмело затянула она, поглаживая малыша по голове, — Пляшут стены башен, дома, пляшут звёздочки с луной…
Дождь за окном превратился в сплошную стену. В комнате стало совсем темно.
--Пляшут девы и давниры… Шёлк, нефрит, зелёный блеск… — женский голос дрожал, следуя простой мелодии, — засыпай, дружок, скорее под негромкий угля треск…
На этих словах женщину отвлекла дверь, резко открывшаяся во внутренние покои. Она умолкла и прижала ребёнка к себе. В проёме показалась немолодая тоната, несущая стопку детской одежды.
--Что же вы, давнира, в темноте здесь сидите, — с укором заметила вошедшая, опуская стопку на застеленную кровать хозяйки, — Устали?
--Ничего, – ответила та, — Он почти уснул.
--Я принесла чистые вещи молодому ксаю, — тоната для большей наглядности указала рукой на одежду, — Давайте, помогу вам укачать его?
--Нет! – молодая мать ответила слишком резко, но сразу смущенно улыбнулась, — Я сама. Сама могу.
--Как можно, давнира? – сокрушенно покачала головой тоната, — Великий наставник велит наказать меня, если пренебрегу обязанностями. Вы ведь недавно родили. Нельзя так уставать! День и ночь с малышом сидите. Поспите немного. Я сама посижу с молодым ксаем.
--Я не устала.
--Как скажете, давнира. Тогда зажгу светильник. Не нужно вам сидеть в темноте, — не получив возражений, тоната чиркнула кремнем.
Тонкий фитилёк в деревянной плошке с маслом весело блеснул огоньком, рассеивая полуденный мрак. Желтоватое свечение отразилось в широко распахнутых глазах женщины с ребёнком. Веки у давниры казались припухшими.
--Сяду с вышивкой в соседней комнате. Если понадоблюсь, зовите, — тоната направилась к двери.
--Что за нужда вышивать по ливню?
Тоната обернулась в дверном проеме и вежливо поклонилась.
--Простите, давнира! Не могу сидеть без дела, — с этими словами прислужница закрыла за собой дверь, оставив молодую мать наедине с сыном.
Та облегченно вздохнула и вновь принялась покачивать засыпающего малыша, вполголоса напевая колыбельную.
Вскоре она переложила сына на кровать и легла рядом. Сон, действительно, сморил её. Ведь даже львицы, охраняющие выводок, должны когда-нибудь отдыхать. Почувствовав, что его выпустили из рук, малыш недовольно закряхтел и шевельнулся. А потом тихонько захныкал. Уставшая мать никак не отреагировала. Зато детский голос услышала тоната.
Дверь снова отворилась и малыш оказался в заботливых женских руках. Окинув спящую мать внимательным взглядом, тоната вышла из комнаты с младенцем на руках.
--Дай маме немножечко поспать, — сказала она, укладывая единственного сына хозяина на застеленный покрывалом стол, — Я сама тебя переодену.
Тоната ловко развернула дорогой шелк детского одеяльца.
--Видишь, уже весь мокрый… Сейчас сухое тебе принесу, только не плачь больше!
Она сбегала в комнату хозяйки, вернувшись с пелёнкой из тонкого полотна. Но склонившись над младенцем, вдруг замерла, а затем покосилась в сторону двери.
--Неведомый боже… — прошептала тоната, — Бедняжка!
С этими словами прислужница быстро укутала молодого касая. Сбоку раздался шорох. Она перевела взгляд на дверь и ахнула. В её сторону шла только что проснувшаяся давнира. В руках молодой женщины недобро блестел нож для резки фруктов.
--Д-давнира?
--Ты видела? – зло выдохнула та, замахиваясь ножом.
Тоната успела отскочить в сторону. Нож с почти болезненным свистом рассёк воздух.
--Давнира должна знать, обман раскроется! Не доложу я, расскажут другие!
Будто чувствуя материнский гнев, маленький ксай залился визгливым плачем. Молодая женщина на миг растерялась, не зная, что делать – кидаться к сыну или бежать за бросившейся наутёк прислужницей?
Тоната оказалась быстрой, несмотря на возраст. Через мгновение хлопнула входная дверь. Давнира отшвырнула нож, взяла со стола дергающийся шёлковый сверток, крепко прижала его к себе и без сил рухнула на пол. Дрожащие ноги не могли удержать её вдруг обессилевшее тело. По щекам солёным дождем хлынули беззвучные слёзы. Она стала неистово целовать покрасневшее от плача личико младенца. Так, словно прощалась с ним навсегда.
